Народный артист СССР Лев Дуров – член Оргкомитета Международного телекинофорума «Вместе». В сентябре он снова приедет в Ялту.
— Лев Константинович, вы называете себя «человеком нетусовочным», однако всегда приезжаете на телекинофорум. Почему?
— Именно потому, что этот телекинофорум – не
тусовочный, а профессиональный.Мне нравится, что в Ялте ежегодно
встречаются замечательные люди, интересные, специалисты — со своими
взглядами, со своими программами, фильмами, которым есть о чем
поговорить и что обсудить. Здесь нет людей случайных, здесь все очень
конструктивно – и просмотры, и встречи со зрителями, и круглые столы.
Здесь собираются профи в области телевидения и кинематографа,
представители различных теле- и кинокомпаний. Приезжают хорошие
режиссеры, привозят свежие работы последнего сезона. Тут интересно с
точки зрения профессии. И — по-человечески. Поэтому я всегда с
нетерпением жду открытия телекинофорума. Отбор здесь на конкурс
жесткий, заявок много, выбирают всего по три работы в каждой номинации в
обоих конкурсах, то есть все самое лучшее и неожиданное. Надеюсь, что
смогу и посмеяться, и поплакать, потому что хорошая картина или
передача обязана брать за душу.
— Много фильмов смотрите в период телекинофорума?
— Сколько силы позволяют – программа достаточно
разнообразна. Этот форум для меня интересен прежде всего тем, что здесь
можно увидеть работы представителей различных теле- и киношкол. У
каждого художника свой язык, стилистика, темы. Безусловно, любопытно
узнать, что сегодня волнует коллег по всему миру.
— Вы довольны нынешним составом жюри?
-А как иначе, если в жюри, скажем, игровых фильмов
вошли Владимир Хотиненко, Валерий Ахадов, Алла Сурикова. Замечу, что на
телекинофоруме всегда традиционно сильное жюри. Причем, каждый год
обновляется, что замечательно. Кстати, однажды я тоже в него входил.
— Телекинофорум – это ведь не только встречи в
просмотровом зале, творческие дискуссии, но и соревнования по рыбной
ловле, футбольные матчи между сборной тележурналистов, режиссёров и
правительства Крыма. Вы же футбольный фанат?
— Сейчас сам не играю в силу возраста, но за игрой
коллег наблюдаю с огромным вниманием. Я ведь в свое время даже вошел в
историю футбола…
— ???
— А вы не знаете? Я играл во МХАТовской команде с
самим Николаем Озеровым. Это была очень сильная команда, мощная.
Знаменитый актер Кторов был её капитаном, а потом уже им стал Коля
Озеров. Я могу его так называть — мы играли вместе. Я был цепким
игроком. А «вхождение в историю футбола» произошло следующим образом:
однажды вижу, что противники идут на меня «коробочкой». Футболисты да и
болельщики хорошо знают, что это такое: сходятся незаметно два игрока,
ты попадаешь между ними, и следует такой удар, что потом долго не
можешь оправиться. И вот я вижу — идут на меня два верзилы, и Николай
Николаевич Озеров кричит мне: «Лева, аккуратней!» А мне деваться-то
некуда. И тут — мяч, неожиданно ударяется и идет на меня. Я, не
задумываясь, оттягиваю резинку от трусов, и ловлю ими мяч. И бегу. Такой
пузатенький, но что есть сил бегу к воротам противника. Краем глаза
вижу, как вратарь буквально падает от хохота. А рядом со мной бежит
судья и не знает — свистеть или нет: я же мяч руками не трогаю. Судья
мне на ходу кричит: «Вынимай!», но я — не дурак, не соглашаюсь. Мяч-то
руками трогать нельзя. Итог: он свистнул, вынул мяч, постоял и назначил
«спорный». Через неделю мне друг приносит газету «Советский спорт» с
заметкой: «Вчера на стадионе «Локомотив» произошел курьезный случай.
Футболист команды МХАТа неожиданно поймал мяч… формой. Судья долго не
мог принять решение. Надо внести новый параграф в правила футбола,
запрещающий игру формой. Слово «трусы» тогда стеснялись употреблять
публично, это сейчас про что хочешь, про то в газетах и пишут.
Был еще более курьезный случай: на поле один
здоровый бугай ушел от меня и рвется к нашим воротам. Вижу, что мне его
не догнать, и понимаю, что надо его валить с ног: лучше пенальти, чем
прямой удар по воротам. Прыгаю на него, падаю и вдруг вижу, что у меня в
руках что-то тряпочное, постороннее, а передо мной — что-то розовое
мелькает. Оказывается, я схватил его за трусы, и он вылетел из них. А
играл этот товарищ без бандажа и плавок, к тому же в коротенькой
маечке. И вот он несется по полю, весь стадион орет, а я отползаю от
этих трусов подальше — дескать, ни при чем. Ну а после игры меня
дисквалифицировали. За меня просил Николай Николаевич Озеров, уверяя,
что я не хотел такого поворота событий. А карьера того горе-футболиста
на том матче и закончилась. Когда он выбегал на поле, весь стадион
начинал орать: «Лобов, трусы держи!» И в этом, конечно, моя вина.
Прости меня, Лобов!
— Лев Константинович, вы снимались в Крыму в дюжине фильмов…
— Точнее сказать, в двадцати.
— Мы с вами вместе снимались в 1993 году в
«Таис Афинской» у режиссера Нели Гульчук, где вы ваяли незабвенный
образ Диогена. Кстати, в Новом Свете на экскурсии мне недавно
рассказали историю о том, как Лев Дуров в костюме Диогена бросался в
сильный шторм в пучину вод, а вся группа носилась по берегу, опасаясь
за жизнь народного артиста Советского Союза…
— Смешно. Ну, мы то с вами были на этих съемках и
помним, как все было на самом деле. Шторма никакого не было, было
легкое волнение, меньше бала. Я бросал в лицо Александру Македонскому
знаменитую диогеновскю фразу: «Отойди, не застилай мне солнце», заходил
в воду и плыл от берега. А по берегу, насколько помню, бегали лишь
ассистенты по гриму, которые боялись, что борода Диогена отклеится, и
утонет «в пучине вод»: запасной-то у нас, не было.
— Наверняка, у вас с Крымом связано много веселых историй?
— Много. Я бы мог вам в свое время
показать две телеграммы. Первая гласила: «ЯЛТА ДОМ ТВОРЧЕСТВА АКТЕРУ
ДУРОВУ. СЪЕМКА ВАШИМ УЧАСТИЕМ НАЗНАЧЕНА 4 АВГУСТА БЫТЬ КАЛИНИНЕ 19
ЧАСОВ СОБРАНЫ ПОЛТОРЫ ТЫСЯЧИ АРМИИ АКТЕРЫ СМОКТУНОВСКИЙ УЛЬЯНОВ БЫКОВ
СООБЩИТЕ НОМЕР РЕЙСА ВСТРЕТИМ = РЕЖИССЕР ГОСТЕВ».Какая армия, какой
Смоктуновский?! Ничего этого и в помине не было. Как не было и самой
съемки. Все дело в том, что из Ялты было невозможно вылететь: не было
билетов! Я пошел с этой телеграммой к начальнику аэровокзала: « Видите,
— говорю, — какая армия бездействует, какие актеры! И все из-за того,
что я не могу вылететь». Сработало мгновенно. Билет у меня в кармане
появился, но чтобы сыграть свою роль до конца, я отбил ответную
телеграмму: «МОСКВА МОСФИЛЬМ К/К БЕСПРЕДЕЛ РУКОВОДСТВУ. ВОЙСКО
ВЫСТРОИТЬ 19.00 ПЛАЦУ СМОКТУНОВСКОМУ УЛЬЯНОВУ БЫТЬ НАЗНАЧЕННОЕ ВРЕМЯ
БЫКОВА ЗАМЕНИТЬ ПАШУТИНЫМ ВЫЛЕТАЮ ВСТРЕЧАЙТЕ ПРИВЕТ НЬЮМЕНУ = ДУРОВ».
Была еще одна замечательная история. Мы с женой
отдыхали в Ялте и Гурзуфе, где познакомились с компанией симпатичных
ребят, но не знали, кто они такие. А через год жена прибегает и
говорит: «Смотри, по телевизору показывают того парня, который к тебе
тогда в Крыму подошел и с которым мы общались». Парнем оказался Юрий
Гагарин, который совершил первый полет в космос, и его лицо
показывали все телекомпании мира. А мы-то и не знали, что общались с
командой будущих космонавтов, которая в Крыму готовилась к полетам.
— Вы азартный человек?
— Азартный, но до известного предела. Это качество
часто мне пригождалось в профессии. Иногда, правда, и мешало. Помню,
например, в школе-студии МХАТа мы делали этюд. В маленьком окопе
сидели три бойца (Горюнов, Анофриев и я) отражали танковые атаки
противника. По общей и железной договоренности я погибал при отражении
первой же атаки. Потом по нашему сюжету должен был погибнуть Горюнов, а
Олег Анофриев, обвязавшись гранатами, бросался под танк.И вот, когда
начали, мне вдруг не захотелось умирать! Какого черта я должен
умирать, если есть возможность повоевать еще?! Атака была отбита. Мои
соокопники посмотрели на меня в недоумении: я оставался живым! Началась
вторая атака. Я понял, что надо получить хотя бы легкое ранение. Ко
мне подполз Горюнов и, перевязывая, зашипел: «Ты что, спятил? Мы же
договорились — лежи тихо!». «Ничего я не спятил! — зашипел я. — Умирай
сам!». И пополз на боевую позицию. Меня опять ранило, но не
смертельно. Я продолжал стрелять. И тогда вдруг Анофриев заорал:
«Пристрели его! Пристрели! Он же мучается!» Горюнов сделал скорбное
лицо, сморщился, отвернулся и выстрелил в меня из указательного пальца.
Я вздрогнул, немного подумал, понял, что делать больше нечего. И
умер…
— Вы – ребенок военного времени. Помните
бомбежки Москвы, голод. И ворон, которых стреляли, а потом разносили
по квартирам, подкармливая одиноких московских старух. Помните, как
немцы шли по Садовой, боясь поднять глаза. Военные воспоминания
пригодились в профессии?
— Такой «багаж» всегда пригождается. Мы, например,
на телекинофорум два года назад привезли фильм «Егорушка» — о двух
ветеранах войны, которые в мирное время угнали с постамента танк «Т34»
и поехали на нем в местную администрацию разбираться, чтобы вернуть
квартиры обманутым дольщикам. Наше поколение (вы обратили внимание?),
пережившее голод и прочие испытания, гораздо крепче многих. Когда
знаешь, что такое голод, когда оладьи из картофельных очисток
воспринимаешь как деликатес, а подсолнечный и хлопковых жмых, как
основную еду – это воспитывает. Ты знаешь, что человек может выжить —
за счет чего и что ему действительно для этого надо. Ты знаешь цену
похоронки, приходящей к соседям – трясёт весь дом. Мы понимали, что
такое жизнь, отданная за Родину, за собственную землю.
— А что у вас за история была со съемками «Семнадцати мгновений весны»? Говорят, что вас не выпустили на съемки за границу?
— Я никогда не был членом
какой-либо партии. Но с той, которая представляла «ум, честь, и совесть
нашей эпохи», однажды дело имел. На съёмках «Семнадцати мгновений
весны» нужно было выезжать за рубеж. А для этого следовало пройти
(почему «следовало»?) некую выездную комиссию. Захожу. Меня спрашивают:
«Опишите, как выглядит советский флаг?». Ну, нельзя же задавать такие
идиотские вопросы! «На черном фоне, — говорю, — белый череп с костями.
Называется Веселый Роджер». Мне задают второй вопрос: «Назовите союзные
республики». Это они меня спрашивает, актера, который с труппой
объездил весь великий и могучий Союз. «Пожалуйста, — и начинаю
перечислять. — Малаховка, Чертаново, Магнитогорск…» Отвечаю, как
Швейк на медицинской комиссии, которая признала его идиотом. Видимо,
все-таки не зря меня когда-то друзья звали Швейком. «Спасибо, —
говорят. — И последний вопрос: назовите членов Политбюро». «А почему я
их должен знать? Это ведь ваше начальство». «Товарищ, вы свободны», —
сказали мне, и я пошел. Только перешагнул порог киностудии, как на меня
набросились: «Ты знаешь, что тебя запретили выпускать за рубеж? Уже
позвонили, злые, как собаки!». «Ребята, — говорю, — в чем дело? Убейте
меня под Москвой». Так режиссер Татьяна Лиознова и сделала:
Штирлиц-Тихонов выстрелил в меня в Подмосковье, и я упал в родной, не в
фашистский пруд. А потом, когда участников фильма награждали, меня
вычеркнули из списка. Так я надолго в «черном» списке и остался. Ну а
позже «народного» мне дали, видно, потому, что кто-то где-то что-то
проморгал..
… Не знаю, кто придумал циничную формулировку
«незаменимых людей нет». Каждый человек незаменим. Даже сварливый
сосед. Когда умрет и появится новый, он покажется тебе скучным и не
поругаешься толком. Будешь жалеть о том, который ушел, потому что он был
неповторим. Всё, квас уехал!
— Да, ведь это ведь ваша любимая присказка… Но, почему именно «квас»?
— А у нас рядом с домом в Лефортово, где я жил,
всегда стояла бочка с квасом. Однажды, проходя мимо, захотел купить
домой квас. Пришёл домой, взял бидон, спустился и увидел, что вместо
той бочки висит объявление «Квас уехал». И мне так понравилось это
абсолютно безысходное объявление, пожалуй, даже страшнее, чем в метро
написано: «ВЫХОДА НЕТ». Здесь еще, может быть, выход и найдешь, а вот
когда «квас уехал», то ничего трагичнее в своей жизни я не знаю.
— В Англии вам присвоили звание
«Трагический клоун». Почему вы выбрали своей профессией театр, а не
цирк, как многие ваши родственники?
— В моем роду были не только цирковые артисты, но и
военные, и настоятели монастырей. Семейные предания хранят память о
Надежде Дуровой – знаменитой девице- кавалеристе. В моем роду были
грандиозные личности. Это видно по портретам. Например, дедушка по
маминой линии — купец первой гильдии Пастухов, поставщик двора его
императорского величества. Такое лицо потрясающее! Все приходят и
восхищаются.
Что касается цирка, наверное, никто не позвал в
нужный момент. А в театр позвали. Я ведь знаю: цирк — зараза такая же,
даже страшнее, чем театр. Очень люблю коверных. Мне кажется, что если б
я этим занимался, то был бы неплохим коверным. Когда я как-то выразил
эту мысль Юрию Владимировичу Никулину, он поддержал меня: «Да, ты был
бы хорошим коверным»…
Несмотря на то, что не стал клоуном, я считаю, что
делать серьезное лицо в наше время достаточно глупо. Очень иронично сам
к себе отношусь. Потому что если что-то о себе «думать» или
надуваться, то можно в итоге уважение к себе и вовсе утратить. Часто
вижу, как человек вдруг становится большим начальником и тут же
перерождается. А мне это смешно.
Вы правильно заметили в начале нашего разговора: я
редко бываю на каких-либо «тусовках». И даже когда приглашают на
награждения в Кремль, то, видя чрезмерную торжественность лиц, всегда
начинаю шутить, чтобы снять излишний пафос: «А где водка? Где девочки?
Кого ждем? Президента?! Тогда тем более есть повод выпить!» И народ в
ужасе от меня разбегается….
Елена БУЛОВА, обозреватель Пресс-службы Генеральной дирекции Международного телекинофорума «Вместе»