3 июня Народному артисту России Всеволоду Шиловскому исполняется 75 лет. Талантливый актер и режиссер, он на XIV Международном телекинофоруме «Вместе» проведет мастер-класс и творческую встречу со зрителями, примет участие в дискуссиях и других мероприятиях. Накануне юбилея Всеволод Николаевич любезно согласился ответить на вопросы нашего обозревателя.
— Всеволод Николаевич, все мы родом из детства. Каким оно было у вас?
— Отец руководил авиационным предприятием в Ленинграде. Мама рассказывала, что в тот день, когда его должны были арестовать, к нам приехали Молоков, Водопьянов и Громов, первые Герои Советского Союза, и сказали: «Николай, собирайся, поедешь работать в Тикси». Благодаря им же я не стал сыном «врага народа». В 41-м отец ушел на фронт. Он — выпускник Военной академии имени Жуковского и Московской консерватории по классу композиции, знал в совершенстве четыре языка. Его изобретения по аэродинамике до сих пор демонстрируются в Политехническом музее. Дед по отцовской линии, Владимир Константинович, был польским коннозаводчиком, владел театром в Малаховке. Братья деда – один скульптор, второй – артист Малого театра, третий – беллетрист. Бабушка, Елизавета Сергеевна — графиня Шереметьева, в свое время победила на конкурсе красоты в Париже. А я родился в Москве. Жили мы на берегу Яузы, где снимался фильм «Верные друзья».
— А потом грянула война…
— И нас эвакуировали в Казань, целый месяц плыли на баржах под бомбежками. В Казани люди работали под открытым небом, но, невзирая на это, через два месяца выдавали продукцию для фронта. Потом вернулись в Москву. Мама буквально месяцами не выходила с завода.
– Каким вам запомнился день Победы?
– Разбудили посреди ночи. Выбежали к Яузе, а там столько народу, что, как говорится, яблоку негде упасть. Все плачут, кричат. В небе полыхали фейерверки. Запомнился голос Левитана из уличного репродуктора. А чуть позже увидел пленных немцев. Рабочие стояли плотной стеной и не выпускали их из вагонов. Немцы построили много домов, а когда пришла пора уезжать, те же рабочие провожали их со слезами, дарили подарки.
– Вы работали рядом с великими стариками – Кедровым, Ливановым, Станицыным, Грибовым, Яншиным, Кторовым, Тарасовой…
– Да, это было огромным счастьем общаться, работать и дружить с ними. В школе-студии МХАТа они и другие талантливые мастера учили нас ремеслу. В наше общежитие заходило много неординарных людей. Епифанцев, например, разрисовав комнаты общежития, написал стихи: «Горит огнем протуберанцев великий гений Епифанцев». Он очень многое сделал для пропаганды своего друга-однокурсника Володи Высоцкого. Здесь всё и все начинали с нуля.
— Чем покорили своих экзаменаторов, что читали?
-«Иудушку». Когда читаешь такое, надо к зрителям обращаться напрямую. А это, поверьте, очень и очень непросто. Но я обнаглел, и, обращаясь к великому Топоркову в приемной комиссии, произнес: «А ты встань… встань. И иди ко мне…». Топорков от неожиданности даже очки снял: «Что такое?». «Встань, — говорю ему, — иди ко мне, ты же хорошо себя чувствуешь? Я к тебе с любовью, а ты…» Вся комиссия крякнула, и я понял, что попал. А конкурс в том году был пятьсот человек на место.
— Какими они были, эти знаменитые «старики» во время вашего старта во МХАТе, чем удивляли?
— Да, это были личности! Владимир Ершов, Юрий Масальский, Иосиф Раевский, Борис Ливанов, Алексей Грибов, Михаил Яншин, Борис Петкер, Софья Андровская, Алла Тарасова, Марк Прудкин, Василий Топорков, Ангелина Степанова… Перед началом каждого спектакля, мокрые от волнения, они могли с температурой под сорок играть. Я уж не говорю об их таланте. Они начинали свою биографию в начале двадцатых годов. При Советской власти. Они были воплощением того строя. Не подыгрывали ему, а искренне существовали в нем. Насколько это было возможно, боролись с его недостатками и всегда были честны перед зрителем.
– Всеволод Николаевич, вы – старый москвич. У вас уютная квартира…
–Уют всегда создавала супруга Наталья Киприяновна. Кстати сказать, она – лауреат международных конкурсов арфистов. Многие вещи в доме – часть нашей биографии и биографии близких людей. Скажем, горка — это память о МХАТе, она досталась от сына Аллы Константиновны Тарасовой – царицы среди всех актрис. Особо дорог подарок детей к юбилею нашей свадьбы. Чего только стоит одна только надпись на нем: «Тридцать лет – полет нормальный. Всегда равняемся на вас».
– Знаю, что у вас есть хобби, не связанное с театром и кино…
– Это вы о значках? С ними меня перевели «в ссылку» на дачу. Отдали под них аж две стены. Супруга сшила специальное полотно, на которое прикрепили значки. Они уникальные, хотя бы уже потому, что собраны чуть ли не со всего мира. Когда впервые на российской сцене поставил Уильямса — «Сладкоголосую птицу юности» со Степановой и Масальским в главных ролях, друзья сделали специальный значок – их было всего штук пятьдесят. Остался лишь у меня. Когда занимался борьбой, в 1968 году президент японского клуба преподнес клубный значок, теперь такого второго и не отыскать!
Елена Булова,
обозреватель Пресс-службы
генеральной дирекции Международного телекинофорума «Вместе»
