Кинообозреватель газеты «Труд», давний друг Телекинофорума Леонид Павлючик в канун юбилея Аллы Суриковой встретился с режиссером и расспросил мастера о планах на жизнь…
Мы знакомы с Аллой Ильиничной лет 30, и за эти годы она ничуть не поменялась. У нее по-прежнему легкая, стремительная походка, она лихо танцует, искрометно шутит, весело смеется и успевает десять дел сразу. Снимает кино, пишет книги, проводит уникальный фестиваль комедии, преподает на Высших режиссерских курсах. Ее фильмы «Суета сует», «Ищите женщину», «Чокнутые», «Человек с бульвара капуцинов», «Хочу в тюрьму, «Дети понедельника» принесли радость уже не одному поколению зрителей. В канун юбилея звоню имениннице.
— Алла Ильинична, в прошлом году мы отмечали ваш день рождения на кинофестивале «Улыбнись, Россия», который вы придумали, организовали и в последние годы проводите в Туле. В этот раз фестиваль, как я понимаю, не случился из-за пандемии. Грустно?
— Нет, совсем не грустно. И пандемия тут не при чем. У Тулы в этом году много всяких затратных культурных событий, в частности, празднование 500-летия Тульского Кремля. И мы с губернатором еще до всякого коронавируса, по обоюдному согласию решили один фестивальный год пропустить. Тем более, что у нас на дворе 2020 год, а фестиваль по счету 21-й. Так что в 2021 году проведем 21 фестиваль, ну и заодно (смеется) отметим мой 21 год рождения.
— А нынче по случаю вашего 20-летия никаких торжеств не ожидается?
— Пышных торжеств точно не будет. 6 ноября, в день моего рождения, соберемся с дочерью, зятем и внуками за семейным столом. А 8 ноября планирую, что называется, накрыть поляну на дачном участке для моих прошлых и нынешних учеников. Не знаю, позволит ли сделать это эпидемиологическая обстановка, цифры заболевших каждый день ползут то вверх, то вниз, но я на всякий случай для праздника все приготовила. Есть мангал, навес от дождя, баннеры, чтобы украсить окружающее пространство. Если народ соберется, то, разумеется, будут соблюдаться все меры предосторожности. Буду целоваться со всеми на расстоянии двух метров.
— Скажите, как переживаете бесконечный карантин?
— Знаете, ни на что не хватает времени. Когда жизнь замерла на время весеннего карантина, я даже обрадовалась. Решила про себя, что наконец-то разберусь с архивом, наведу порядок в своих ящиках. Все разложу по папкам и полочкам. Вот тут дорогие для меня письма зрителей. Вот тут творчество внука. Вот тут творчество дочери. Вот тут мое собственное творчество. Вот тут фотографии моей прежней жизни. Но ничего не успеваю. Впрочем, одно дело все-таки успела начать и закончить. Написала небольшую повесть «Конотоп», навеянную воспоминаниями о своем украинском детстве. Ее охотно взял журнал «Знамя», планируют опубликовать в первых номерах нового года.
— Я как самую большую ценность берегу в своей библиотеке вашу книгу «Любовь со второго взгляда», которую вы мне подарили со своим автографом на одном из фестивалей…
— Ну вот, а у меня экземпляров уже не осталось, все раздала друзьям. Недавно позвонила Лида Шукшина, говорит: «Я из-за тебя две ночи не спала, книжку твою читала. Пиши новую!». Со времен написания той книги прошло 15 лет. Я перечитала ее недавно, ничего, местами весело, радостно написано. Об этом мне в свое время и Георгий Николаевич Данелия, мой учитель, говорил. Он тогда писал свою книгу «Безбилетный пассажир». Признался мне, что за основу своих новелл берет реальные истории, а потом придумывает к ним неожиданный, смешной финальный поворот.
Я же написала в своей книге только то, что было на самом деле, ничего не придумывала. Но много жизненного материала осталось неиспользованного, плюс прожитые годы принесли новые знакомства, встречи, потери, воспоминания. Если хватит времени и сил, напишу вторую «Любовь со второго взгляда». Там будут страницы про Марка Захарова, Славу Говорухина, Колю Караченцова и про многих других, кого я любила, с кем счастливо работала.
— Вы упомянули своего учителя Георгия Данелия, с которым и мне посчастливилось общаться. Скажите, что он значит для вас?
— Скажу коротко: если бы не он, режиссера Суриковой просто не было бы в природе. Он не только принял меня на Высшие режиссерские курсы, не только помог запуститься с моим первым фильмом «Суета сует», но и защитил меня от одного влиятельного человека, который написал на меня кляузу, которая запросто могла поставить крест на моей карьере. Когда я в итоге закончила картину и ее с воодушевлением приняли в Госкино, Георгий Николаевич, похоже, радовался больше меня.
В свое время я написала стишок, посвященный Мастеру, в нем мои искренние чувства к нему:
Воздвигнусь ли? Паду ли я?
Своей судьбе дана ли я?
Плевать! Пойду под пули я,
Коль поведет Данелия!
— Скажите, то, что вы всю жизнь снимаете комедии, случилось с легкой руки Георгия Николаевича или в вас изначально была заложена склонность к этому жанру?
— Наверное, все-таки были некие изначальные предпосылки. В моей семье всегда царствовала улыбка. Ссоры, споры, обиды разрешались юмором, улыбкой. Моя мама умела заразительно смеяться, а отец учил изящно и к месту шутить. Папа работал инженером, обладал удивительной жизнестойкостью и замечательным чувством юмора. В последние месяцы своей жизни он тяжело болел. Передвигался по квартире на инвалидной коляске, но чувство юмора не покидало его и в этой ситуации. Говорил: я ездил во время войны на мотоцикле, потом на «Москвиче», а теперь у меня самое современное средство передвижения, которое позволяет перемещаться из комнаты на кухню и обратно.
Так что любовь к улыбке, к смеху — это во мне заложено генетически. Не могу смотреть кино или телепередачи про плохих людей, про отрезанные ноги и головы, сожженные дома. Страдаю, когда людей унижают, избивают. Мой муж садится вечером к телевизору, по которому показывают безумие современного мира, и говорит: я отдыхаю. Ему чем страшнее, тем лучше. Я же не могу это смотреть, переключаюсь на что угодно, только чтобы не видеть насилие, жестокость. По мне, лучше, извините, показывать голую задницу, чем по ней стрелять.
— Кто-то из классиков сказал, что искусство смешить дается труднее, чем искусство трогать. Это так?
— Если вы меня причислите к классикам, то я это давно сказала. Рассмешить человека сложно, у каждого — свое чувство юмора. Смех — вообще такая тонкая, филигранная вещь. Сделаешь шаг влево — будет не смешно. Шаг вправо — выйдет пошло. А заставить человека расплакаться легко. Стоит маленький ребенок, размазывает слезы по щекам. «Мама, где ты, я кушать хочу» — и все, у зрителей глаза на мокром месте и сопли на подбородке. Идти же по тонкой ниточке юмора, за который не было бы стыдно, — очень сложная творческая задача. Но нет и более благодарного зрителя, нежели зритель комедии. Ему я посвятила вот эти стихотворные строки:
Хотите вы того иль не хотите —
Сминая версии, сжигая тормоза —
Иду на Высший суд, к тебе, мой Зритель!
К твоим улыбкам и к твоим глазам!
И ради этих благодарных глаз
На новый подвиг я идти готова!
И падать замертво, и подниматься снова,
И встреч с тобою ждать — как в первый раз!
— Скажите, смех целителен?
— Ни минуты не сомневаюсь в этом. Сегодня по интернету ходит история про журналиста Нормана Казинса, которому из-за редкой болезни врачи предрекли обездвиженность и медленное умирание. Он решил про себя: умирать — так с улыбкой. И стал каждый день по многу часов смотреть комедии Чарли Чаплина, Бастера Китона, читать юмористические книги и журналы. Днями хохотал до слез. В итоге произошло чудо: с каждым сеансом смехотерапии он чувствовал себя все лучше. Через какое-то время и вовсе выздоровел, прожил 75 лет и написал о своем опыте несколько книг, которые стали мировыми бестселлерами.
Да, смех лечит и спасает. Он целителен не только для отдельных людей, но и для целых наций и народов, да и для всего человечества. Не случайно замечательный американский писатель Марк Твен утверждал: «Мир уцелел, потому что смеялся». Ему вторил Лев Толстой: «Смех — это человеколюбие». А Рузвельт во времена великой депрессии призывал: «Смейтесь, черт вас возьми!». Вот и я своими фильмами и своим фестивалем в меру слабых женских сил стараюсь поднимать градус оптимизма у наших соотечественников.
— Вы 40 лет смешите народ. Скажите, цели, объекты юмора со временем меняются?
— Смеются во все века примерно над одним и тем же. Над глупостью, жадностью, приспособленчеством, трусостью, любовными неурядицами. Но сегодня отсутствует не только цензура, но и самоцензура. И это, как ни странно, снижает уровень и качество юмора — и в кино, и на телевидении, и на эстраде. Вседозволенность губит высокий юмор. Исчезает язык тонких намеков, ассоциаций, все проговаривается грубо, в лоб. В итоге низкопробных комедий на экране стало больше. А юмор уровня Зощенко, Шварца, Горина, Рязанова, Данелия стал недостижимым эталоном.
— Во времена, когда вы начинали, режиссеров-женщин можно было пересчитать по пальцам: Кира Муратова, Лариса Шепитько, Динара Асанова, еще два-три имени. Сегодня каждый второй режиссер — женщина. Как вы к этому относитесь?
— Очень хорошо отношусь. Женщина, если она за что-то берется, очень ответственно к этому относится. Меня поразила фраза, которую как-то сказал один молодой режиссер: «Мне главное бабла срубить, а если еще и кинцо получится, то для меня это будет бонус». Такой стиль мышления невозможен и неприемлем для наших женщин-режиссеров, будь то Аня Меликян, Алена Званцова, Оксана Карас, они не для этого идут в кино.
— И последнее… Коронвирус рано или поздно отступит. Что у вас с творческими планами?
— Их у меня много. Хочу дописать книгу стихов. Хочу выпустить книгу прозы. Пора напечатать книгу избранных сценариев. В моем столе лежит несколько сценариев, с которыми я готова запуститься хоть завтра. Когда-то я придумала детский юмористический журнал «Ералаш». Сейчас у меня есть идея юмористического, иронического киножурнала для взрослых. Хочу доверить его студентам моей мастерской. Поскольку я сама все-таки потихоньку перехожу на тренерскую работу, то буду сидеть в восьмом ряду и громко аплодировать…
Леонид Павлючик, кинообозреватель газеты «Труд»
