Эти воспоминания были напечатаны в журнале «Советский экран» в 1980 году.
А кадры взяты из документального фильма Юлия Райзмана «Берлин», вышедшего в 1945 году.
Мне повезло стать очевидцем подписания акта о капитуляции гитлеровской Германии в ночь с восьмого на девятое мая 1945 года в предместье Берлина, Карлсхорсте, в здании бывшего Инженерного училища.
В те дни мы, большая группа кинематографистов, работали над документальной лентой о падении Берлина. Уже было ясно, что кульминацией нашего фильма станет подписание акта, исторический момент, которого мы с таким нетерпением ждали. Ждали и верили тысяча четыреста восемнадцать дней и ночей. И этот день наступил.
С утра 8 мая на Темпельгофском аэродроме группа операторов снимала прибытие представителей союзного командования.
Наша группа ожидала в Карлсхорсте, в сером двухэтажном доме с четырехгранными колоннами и черепичной крышей, окруженном садом. Раньше здесь размещалась столовая училища. Небольшое помещение едва могло вместить всех желающих стать свидетелями исторического события. Вспоминаю, сколько знакомых кинематографических лиц встретил я тогда, каждый стремился всеми правдами и неправдами попасть сюда, и ни у кого не хватало смелости отказать кому-либо. Ведь многие из них прошли путь от Москвы до Берлина.
…Офицеры в который раз инструктировали нас, сообщали протокол процедуры, строго предупреждали о соблюдении порядка.
Еще с утра мы внимательно осмотрели все помещение, выяснили возможности съемки, условия освещения. День выдался ярким, солнечным, большие окна ярко сияли, и мы решили, что обойдёмся без дополнительного освещения.
Предполагалось, что подписание состоится в середине дня.
Между тем уже прибыли делегации с аэродрома, уже прошли все назначенные сроки, а начало церемонии всё откладывалось. Стало темнеть, и тут мы не на шутку встревожились. Кто-то вспомнил, что в бывшей рейхсканцелярии есть осветительная аппаратура. Немедленно послали туда машину, и через час, который показался вечностью, в зале прибавилось ещё шесть «пятисоток»…
Неожиданно появился генерал-полковник Малинин. Увидев в зале наше «кинематографическое хозяйство», он пришёл в ярость и потребовал немедленно все убрать, а лишних удалится. Не знаю, откуда взялась смелость, но мы не оробели, не растерялись и стали просить, умолять, убеждать. Говорили, что это необходимо для истории, для потомков, для всего человечества. Малинин сдался.
Около полуночи вспыхнули люстры, дверь открылась и в зал вошли представители Советского командования, руководители делегаций союзных государств с многочисленной свитой, целая толпа советских и иностранных журналистов. Кресла, стоящие под национальными флагами СССР, США, Великобритании, Франции, заняли Жуков, Спаатс, Теддер, Делатр де Тассиньи.
В тишине зала чётко звучит знаменитая жуковская фраза: — Пригласите в зал представителей немецкого главного командования.
Дежурные офицеры распахнули двустворчатую дверь, и на её пороге появились Кейтель, Фридебург, Штумпф. Впереди шёл Кейтель, он ещё пытался сохранить внешнее достоинство, но это ему удавалось с трудом.
В тишине зала словно приказ прозвучали слова Жукова: «Предлагаю немецкой делегации подойти сюда, к столу, — и движением руки председательствующий показал путь, который должны были пройти немцы от своих мест к главному столу. — Здесь вы подпишете акт о безоговорочной капитуляции Германии!»
Кейтель встал, взял со стола свой жезл и направился в сторону стола президиума, чтобы подписать акт.
И тут началось что-то невообразимое: буквально все хроникёры ринулись за ним, возникла страшная толчея, каждый, кто держал в эти минуты кино- или фотокамеры, стремился пробраться поближе к столу. Снимать, снимать любой ценой!
Помню, как Роман Кармен, совершенно больной, с перевязанным горлом, держа перед собой тяжелый аппарат «Дебри» на штативе, буквально протаранил им толпу корреспондентов и прорвался-таки к столу. А Борису Дементьеву каким-то чудом удалось проскочить за стол президиума и снимать оттуда, с обратной точки.
На часах 43 минуты. Акт подписан. Все бросились поздравлять друг друга.
…В самый разгар банкета меня пригласили к Г. К. Жукову. Не скрою, переволновался я тогда здорово: боялся, что влетит мне за операторскую свалку. Но маршал лишь улыбнулся и спросил, всё ли удалось снять. «Старались», — ответил я коротко. «Это очень важно для истории», — заметил Г. К. Жуков, и по выражению лица я понял, что он доволен.
…Мы вышли во двор. Над Берлином брезжил рассвет. В то утро все для нас слилось воедино: счастье, гордость, слава, горечь страданий от невиданных, страшных утрат.
Навсегда останется в моей памяти — это утро 9 мая 1945 года. Утро, которое я встретил в Берлине.
И ещё один штрих.
В 2000 году, в фильм Владимира Меньшова «Зависть богов» я впервые услышал историю, что, войдя в тот зал и увидев французскую делегацию, Кейтель сказал: «Как? Мы и французам проиграли?»
Ещё через два года по «Культуре» шли воспоминания кинодраматуга Анатолия Гребнева, автора сценариев к последним фильмам Райзмана. И он говорил и про 1945 год, тогда я и узнал, что Юлий Яковлевич был инициатором той исторической съёмки, настоял, убедил командующих. Ведь тот «Советский экран» в школьные годы я не прочёл.
В последнем фильме Райзмана «Время желаний» в главной роли снималась Вера Алентова. Вполне логично предположить, что Меньшов слышал эту историю от самого Райзмана. В «Зависти богов» её рассказывает отец героини Алентовой.
Вот такая история про Францию.
Больших флагов в зале, как видим, три, но подписей держав-победительниц — четыре.
… А ещё мне в этих воспоминаниях нравится про «операторскую свалку».
Журналистские нравы не меняются!
Юлий Райзман, кинорежиссёр, сценарист, педагог, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда ,лауреат многих Государственных премий, призёр многих фестивалей. Его фильмы — «Машенька», «Поезд идёт на восток», «Коммунист», «А если это любовь?», «Частная жизнь». Первый лауреат премии «Ника» в номинации «Честь и достоинство».
Пресс-служба МТКФ «Вместе по материалам журнала Советский экран. 1980. № 9. Юлий Райзман. Май. 1945 год. (Воспоминания об участии в съёмках подписания акта о капитуляции Германии)
