«Литературная газета» продолжает публиковать материалы в рамках инициированного Международным телекинофорумом «Вместе» и «ЛГ» конкурса, в котором авторы пытаются найти ответ на вопрос: «Что нам мешает быть вместе на экране и в жизни».
Как понять и почувствовать чужую жизнь? Корейское кино снимается людьми, которые едят собак и даже выращивают их на мясо. Или индийское, снятое в обществе, где никому не придёт в голову есть коров. Где наши точки соприкосновения? Как мы взаимодействуем? Почему совершенно чужой нам мир становится близким, что заставляет нас сопереживать людям, чей уклад жизни чужд нам иногда до радикальных несовпадений?
Любовь и смерть – это то, что объединяет народы. Но даже отношение к старости у нас разное. В «Легенде о Нараяме» Сёхэя Имамуры пожилая женщина нарочно выбивает себе зубы и уходит умирать в горы, чтобы не занимать место в доме. Как показывает нам режиссёр, эта практика добровольного ухода из жизни – в порядке вещей. Возможно ли такое в европейском или русском обществе? Нет. Зато возможно вполне себе дееспособных пенсионеров сплавить в дом престарелых, и это в США тоже нормально, так же как практически выставить из дома ребёнка в колледж по окончании школы, чтобы он самостоятельно пробивался в жизни. Ну и получить в ответ в старости примерно то же самое.
Помните «Дерсу Узала»? Книжка Арсеньева, фильм Куросавы, Соломин в главной роли. Только очень талантливые люди одинаково чувствуют парадоксы мира и могут снимать кино вместе. Но при всём тонком мастерстве Куросавы фильм – русский. Потому что книга – русская. Хотя, конечно, никто не станет спорить, особенно Гринпис, что живая природа – не соперник нам и не враг, а то, с чем нужно как минимум считаться и уважать другие формы жизни.
«Ностальгия» Тарковского, итало-советско-французский проект? Нити итальянской культуры, вплетённые в русскую ткань кино Тарковского… Точно так же, как великолепная Анни Жирардо, снявшаяся у Валерия Ахадова на «Таджикфильме» в «Мадам Маргарет», в первую очередь сделала существенный вклад в развитие советского кинематографа, не французского.
Парадокс, но интернациональное кино, понятное почти каждому зрителю и даже ставшее частью мирового культурного наследия, всё равно остаётся национальным. И может ли быть иначе? Мультикультурный проект не работает. Это осознали и сами европейцы, придумавшие новый плавильный котёл народов и потерявшие уйму времени впустую, вместо того чтобы понять, что у сосуществования вместе есть простые правила. Народы не плавятся. Не хотят. Турки в Германии остаются турками, таджики в России – таджиками.
Казалось бы, что прочнее славянского единства? Оказывается, и эту конструкцию можно разрушить. В центре Европы теперь снова можно открыто призывать «Бей жидов и москалей!». Кажется, ещё вчера мы были вместе во всём, включая кино и семьи, а сегодня российское и украинское общество расколото по слишком очевидным признакам «свой – чужой».
Так что же нам мешает быть вместе в жизни и на экране?
Мешают плохие, мелкие, жадные и жестокие государственные деятели. Плохо образованные, утерявшие чувство ответственности. Науськивают народы друг на друга, апеллируя к их религиозным, национальным чувствам для того, чтобы в итоге укрепить власть и богатство единиц. Когда мы снова сможем снимать российско-украинское кино?
Затейница-история всё время испытывает на прочность наш внутренний мир. И иногда эти испытания рождают такие чудовищные, казалось бы, совершенно невозможные парадоксы, что поначалу даже не верится, что такое возможно. Продолжая тему Украины и всего, что там произошло в результате 22 лет насаждения русофобии, хочу напомнить о внутреннем конфликте великого актёра Богдана Ступки! Он, наверное, самый яркий пример того, как государственная ложь оказывается настолько сильной, что ломает даже таких невероятно одарённых актёров. В результате сердцем и разумом его начинают повелевать чудовищные химеры.
Я не верю, что Ступка – всего лишь подтверждение мысли о том, что гениальный артист совершенно не обязательно при этом умный человек. Богдан Сильвестрович оказался в такой ситуации, что вынужден был сыграть такой подлый соцзаказ в «Молитве о гетмане Мазепе»? Как бы сегодня повёл себя великий актёр, доживи он до майданного безобразия. Полез бы на сцену, как певица Руслана, клявшаяся наложить на себя руки, если будет не по-майданному?
Или, наоборот, в ранге министра культуры ему было легче спонсировать русофобский фильм о Мазепе и играть в нём главную роль? Где Ступка настоящий – в «Тарасе Бульбе» или в «Мазепе»? Правда, эти фильмы разделяют восемь лет. И мне хочется верить, что настоящий Ступка – в «Тарасе Бульбе», что личность и актёр победили в нём национал-чиновника.
Тем важнее, что есть телекинофорум «Вместе», куда обязательно приедут украинцы – режиссёры, актёры. Надеюсь, несравнимо более мудрые, чем очень многие политики Европы и Америки.
Есть два принципиально разных подхода к действительности, оба они предельно точно выражены великими мыслителями. Образец тонкой мудрости великой Азии приписывают Конфуцию, который горевал: «Не дай нам Бог жить в эпоху перемен». Другой – Тютчеву, который был уверен: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые». Уверен, что у каждого есть и свой ответ на вопрос о том, что нам мешает быть вместе. Конечно, это зависит и от того, как вы слышите сам вопрос. Если не вкладывать в него заполошного, истерического содержания текущего момента, в котором готовы наломать дров не только политики и военные, но и «креативный класс», то, я думаю, каждый должен делать довольно трудную внутреннюю работу. Стрелять в назначенных врагов – много ума не надо. Ищите талант, который готов с вами взаимодействовать, ищите талант, который готов искать вместе с вами гармонию, а не разруху.
Любопытство сближает, стереотипы разъединяют. Зачем Борджиа травили друг друга из поколения в поколение, какой плов вкуснее – самаркандский или душанбинский, как на Русском Севере строили церкви без гвоздей?.. Вопросы никогда не кончатся. Эти вопросы – дети нашего любопытства, лежат в основе жизни, в основе человеческой истории и истории обогащённого взаимностью творчества. Так мы постигаем жизнь за пределами нашей культуры.
Однако в несовершенстве своём люди поступают часто не просто эгоистично, а жестоко и варварски. Гунн Аттила – образец завоевания, он же – путеводный образ тех, кому чужая жизнь нравится как предмет завоевания. Насилие, физическое и нравственное надругательство над чужими святынями тысячелетиями вырабатывало в людях недоверчивость и подозрительность. Тем ценнее примеры творчества – источника, из которого пьёт душа.
Сегодня, когда мир всё больше запутывается, становится всё сложнее и злее, вдруг понимаешь, что от тебя постоянно ждут ответственного выбора. Иногда делать его мучительно трудно. Но ответственность за то, чтобы гуманистическая картинка мира не сменилась апокалипсической, и становится топливом совместного творчества. Разве не это означает история Дерсу Узала? «Быть вместе» – это не только сближение людей и идей, но и тяжёлый труд самоусовершенствования.
Дмитрий ЛЫСЕНКОВ